Ниёзали Холматов в поисках истины

Автор: Хакимов, Акбар
Ниёзали Холматов в поисках истины [Текст] : альбом каталог / А. Хакимов.- Ташкент: Издательство журнала “San’at”, 2023., 304 с

Время безжалостно забирает из наших рядов выда- ющихся мастеров, оставивших неизгладимый след в на- циональном искусстве Узбекистана. Не дожив двух лет до своего 75 летия, ушел из жизни талантливый художник, ака- демик Академии художеств Узбекистана, Ниёзали Холматов. В попытках осознать его творческое наследие, невозможно ограничиться лишь строгими академическими оценками и искусствоведческими характеристиками. В памяти невольно возникает внимательный и вдумчивый взгляд, мягкий, слегка приглушенный, теплый, но уверенный в своей правоте го- лос художника. На вопросы о творчестве он отвечал не сразу, после недолгой паузы, словно шлифовал внутри себя фразу, придавая значимость каждому слову.

Н. Холматов остался верен изначально выбранным материалам и техническим приемам. Однако он заметно расширил жанровые и функциональные границы использования традиционной эстетики миниатюры Востока. Им было создано огромное количество ювелирных изделий в виде изящных женских украшений и шкатулок из папье-маше и эмали, украшенных лаковой миниатюрой, концептуальных работ в ювелирной мини-пластике, станковых картин и монументальных росписей. Особое место в его творчестве занимает графика — это небольшие мимолетные зарисовки, эскизы к будущим картинам, настенным росписям и книжные иллюстрации. Такое разнообразие материалов и диапазон жанров делает наследие художника уникальным феноменом национального искусства Узбекистана.

Общая черта его картин и настенных росписей заключена в особенностях отношения художника к своим героям. Будь-то портреты матери, отца, близких ему людей или лирических персонажей, исторических личностей, поэтов, дервишей или пророков, Ниёзали Холматов пытался войти в атмосферу их духовной и психологической ауры... Он, словно суфийский отшельник на пути постижения Истины, смотрит на мир “глазами души”, переживает эмоциональное потрясение от духовного слияния со своими героями, наделяя их чертами божественной субстанции...

Особенностью творческого процесса в живописи Узбекистана второй половины ХХ века были наслаивающиеся друг на друга волны поколений, каждое из которых обогащало национальное искусство новыми идеями и открытиями. Н. Холматов представляет послевоенное поколение художников Узбекистана, которое заявило о себе в конце 1960-х – начале 1970-х, однако первые шаги в искусстве Ниёзали сделал в конце 1950-х годов. В это время в обществе, особенно среди молодого поколения, заметно возрос интерес к творчеству и стремление овладевать навыками изобразительного искусства.

Этому способствовала и атмосфера в искусстве Узбекистана первых послевоенных лет, когда наступил новый этап в становлении национальной школы живописи, стали активно развиваться монументальное искусство, скульптура, графика, различные виды прикладного искусства и художественная промышленность. Традиции реалистического искусства отстаивало первое поколение национальных художников, получивших образование в Ленинградском художественном институте им. И. Е. Репина, начавших свою творческую деятельность в начале 1950-х годов — Р. Ахмедов, Н. Кузыбаев, В. Зеликов, М. Саидов, Т. Оганесов и Ю. Елизаров и др.

Во второй половине 1960-х – начале 1970-х годов в искусство Узбекистана приходит новое поколение живописцев, лидерами которого были Р. Чарыев, Б. Бабаев, В. Бурмакин, Ю. Талдыкин, пытавшиеся модернизировать принципы реалистического искусства. В картинах этих живописцев усиливается экспрессивная декоративность цвета и форм, все больше появляются национальные типажи из сельских окраин. Особое внимание этой плеяды художников привлекают этнографические атрибуты и красочный колорит традиционного текстиля. Тем не менее, суть философии искусства не менялась — произведения художников поколения 1950 х – 1970-х годов отражали современную действительность в ее социальном и идеологическом измерении, что являлось ключевой задачей искусства соцреализма.

Но существовала и другая линия в искусстве, которая рассматривалась как скрытый вызов идеологическим установкам. Она проявилась в стремлении ряда художников к поэтизации культурного и художественного наследия Востока посредством обращения к пластическим традициям восточной миниатюрной живописи.

Значительный вклад в осмысление и творческую интерпретацию культурного и художественного наследия узбекского народа внес Чингиз Ахмаров, еще в 1947 году создав свои незабываемые росписи в интерьере театра оперы и балета А.Навои в Ташкенте на темы поэмы А. Навои «Хамса». В 1960 – 80-е гг. он создал огромное количество станковых картин и монументальных росписей романтического стиля, в которых Восток олицетворяли хрупкие и утонченные луноликие красавицы. Лирико-романтическая тенденция, основоположником которой был Ч. Ахмаров, получила продолжение в творчестве следующего поколения художников, к которым принадлежал и Н. Холматов.

Эта линия искусства была отклонением от норм и канонов советского реалистического искусства, но именно такой подход стал тем фундаментом, на котором строилась неспешная и, в известном смысле, герметичная, скрытая философия искусства Н. Холматова.

В 1960 — начале 1970-х годов Н. Холматов лишь постигал тайны ремесленного мастерства в Московском художественно-промышленном училище, в то время как Д. Умарбеков, будучи еще студентом ВГИКа, поразил зрителей утонченной в стиле восточной миниатюры картиной «Навои и Хусейн Байкара в детстве», созданной по совету Ч. Ахмарова. Б. Джалалов же противопоставил искусству соцреализма картины камерного содержания и настенные росписи метафорического характера. А. Мирзаев вместе с единомышленниками Ш. Рахмоновым и Ш. Абдурашитовым, привлекли внимание зрителей приверженностью к экспрессивной, красочной и яркой палитре. Основой национального живописного стиля они считали узбекскую этнокультуру, визуальным атрибутом которой являлась цветовая палитра прикладного искусства узбекского народа. В отличие от таких близких по возрасту, но весьма харизматичных и амбициозных художников, таких как Д. Умарбеков, Б. Джалалов, А. Мирзаев, весьма уверенно порывавших с канонами и условностями искусства соцреализма, Ниёзали Холматов предпочел более эволюционную линию развития творческих поисков и менее аффектирующий пластический стиль.

Также как и представители своего поколения художников, Ниёзали испытал на себе идеологические и политические перипетии эпохи. В своей дипломной работе – лаковом панно «Худжум» — это проявилось в выборе тематики. Однако декоративная пластика композиции сохранила эстетику форм, а социальная направленность не была столь акцентированной. Впоследствии социальная проблематика в творчестве художника практически не находит своего отражения.

Истоки. Детство. Родители. Андижан 

Родился Ниёзали 20 февраля 1947 года в селении Коштепа Кургантепинского района Андижанской области в семье дехканина Карабаева Холматбая, обладавшего незаурядными интеллектуальными и творческими способностями. По воспоминаниям художника его отец был виртуозным маргиланским ирчи — импровизатором и сочинителем быстрых стихов. На архивных фотографиях его отец выглядит суровым, замкнутым и в то же время умудренным жизненным опытом человеком. Эти же черты проявляются и в образе отца, держащего в руках плод граната, в одной из ранних работ Н. Холматова «Отец», созданной в 1980 г.

В серии станковых картин, созданных Н. Холматовым в более поздние годы, образ отца более смягчен. В картине «Портрет отца. Ожидание» (2012 г.) мы видим убеленного сединой аксакала на фоне декоративно трактованного пейзажа — голубой реки, расцветающих белых ирисов и стилизованного дерева. Старик задумчиво смотрит вдаль. В картине воспоминания художника сопровождаются необычными цветовыми решениями, создающими атмосферу светлого и слегка грустного образа ушедшего в небытие близкого человека.

Художник посвятил своим родителям и родным немало портретов и жанровых сценок. Особую любовь он питал к матери Шарофатхон-опа, вспоминая которую, говорил «она была красивая, но строгая». Она была образованной женщиной, обладавшей прекрасными знаниями в области узбекской литературы.

Старые фотографии из семейного альбома хранят образ и молодой, целеустремленной девушки, и облик умудренной жизненным опытом женщины. Станковые картины, посвященные образу матери, далеки от портретного сходства. Такова яркая по колориту композиция с изображением пожилой женщины, сидящей на соре — традиционной кровати («Портрет матери» 1997 г.). Лицо женщины не просматривается. Эмоциональный акцент в работе сделан на сочетании крупных цветовых пятен и поверхностей — синего цвета платья и чуть более яркого, сине-голубого одеяла, контрастно выступающих на фоне жгуче-красного заднего плана. И здесь философия воспоминаний предстает как некий красочный мираж, порожденный историями прошлых лет

Образы молодой женщины с грациозным движением рук, беседующей с соловьем («Мама и соловей» 2012 г.) и прикармливающей индюков матери («Мама и индюки» 2012г.) также посвящены матери Ниёзали. В этих картинах проявляется иная, более приглушенная цветовая гамма, лирическая интерпретация образа проявляется в декоративности стиля, в обобщенных формах и изящных линиях рисунка

Самые светлые детские воспоминания остались у Ниёзали о бабушке Лайлихон, грамотной женщине, дочери казия, получившей образование в медресе. Большую роль в воспитании Ниёзали сыграл и его дядя Акбарали Ашуров, помогавший юному мальчику в его стремлении к овладению знаниями в области изобразительного искусства.

С 1954 года до 1965 года Ниёзали обучался в школе-интернате N1 в городе Андижан. Наряду с общими предметами он упорно и с большим увлечением занимался рисованием. Его успехи были настолько заметны, что ему доверили преподавать предмет рисование его же одноклассникам. В юные годы у Ниёзали Холматова возникла неугасаемая тяга к овладению навыками изобразительного искусства, что во многом определило его последующую творческую судьбу.

Дорога в 1000 ли начинается с первого ли. Москва

В 1965 году, после завершения учебы в интернате, Ниёзали едет в Москву и поступает в Институт Инженеров Землеустройства на факультет архитектуры. Вскоре он понимает, что это направление не совсем соответствует его художественным склонностям.  

С 1966 по 1969 гг. Н. Холматов служил в армии, а затем вновь продолжил обучение. Во время учебы он прошел несколько стажировок в известных центрах русской лаковой и эмалевой миниатюрной живописи (Палех, Мстера и Ростовская финифть). Здесь он изучил особенности технологии, спецификацию материала, этапы подготовки и изготовления изделий в технике эмали и лаковой росписи. Холматов успешно окончил МХПУ в 1973 году. Его дипломная работа была выполнена в стиле восточной миниатюры. С этого времени его жизненный и творческий путь неразрывно связан с восточной миниатюрной живописью.

С 1973 по 1980 гг. Ниёзали Холматов работал в экспериментальной мастерской Фабрики художественной гравюры в Москве, где обрел важные навыки работы с металлом и техникой гравировки на металлических изделиях

В 1980 году правительство Узбекистана пригласило Ниёзали Холматова в Ташкент, и ему было поручено возродить классическую миниатюрную живопись Востока. С этого времени он начинает активную работу по возрождению утраченных традиций миниатюрной живописи в творческой экспериментальной мастерской Объединения народных мастеров Узбекистана «Усто». Он работал над усовершенствованием технологии изготовления изделий из папье-маше, декорированных лаковой миниатюрной живописью.

Эмаль, скань — секреты технологий

Безупречная чистота и изысканность форм изделий ювелирного искусства, овладение различными техниками миниатюрной росписи на эмали, способность найти точные пропорции сюжетных композиций в крайне малом пространстве украшений — это итог многолетней учебы в стенах МХПУ. Во время учебы Ниёзали познакомился с основными промыслами России, технологиями и практикой. Во время учения в МХПУ и позже, Н. Холматов постоянно обращался к традициям восточной миниатюры и поэзии. Таковы его работы 1972 года — гривна с изображением Мирзо Улугбека, серьги и подвески на тему любви легендарных персонажей Тахира и Зухры и др.

Изучив технологии ремесел в России, он смог преломить полученные знания в восстановлении миниатюры в Узбекистане, по своему трансформируя ее в разных направлениях и жанрах своего творчества — в миниатюрах на металле и папье-маше, на ткани, бумаге, в живописи на холсте и даже в композициях настенных росписей. Ювелирные изделия имели различные формы и очертания, что усложняло задачу Ниёзали при украшении их миниатюрной росписью. Тем не менее, он великолепно справлялся с этой задачей. Показательна в этом отношении гривна «Танец» 1978 года, полусферическая поверхность которой была украшена танцующей фигурой. Неудобная для нанесения росписи форма изделия была филигранно расписана Ниёзали и стала одной из самых впечатляющих работ художника.

Если в 1970-е гг. художник сочетал российскую фольклорную тематику и сюжеты культурного наследия Востока, то после переезда в Ташкент в 1980 году в его изделиях уже полностью господствует восточная тематика. В 1980 – 90-е гг.

Н. Холматовым было создано большое количество шкатулок, украшений, брошей и пластин, в которых была использована техника горячей эмали. Ее особенность заключалась в том, что на серебряную основу напаивался ажурный орнамент из тонкой серебряной проволоки, который определял контуры будущей росписи. Этот перегороженный рисунок заполнялся эмалевой массой, а затем обжигался. Процесс повторялся несколько раз. Затем шел процесс шлифовки эмалевой поверхности. В этой технике исполнены серии брошей «Кошмы», «Бухарские зарисовки», «Гирих», а так же коробочка «Пирамида». В технике горячей эмали выполнены серии брошей и заготовок «Горы» и «Образы». Таким образом, освоенная им российская технология расписной эмали была широко применена Н. Холматовым, как в небольших по размерам ювелирных украшениях, так и в более крупных композициях эмалевых пластин и коробок уже в период его пребывания в Узбекистане.

Ювелирная филигрань: между Западом и Востоком

Творчество Н. Холматова в первую очередь связано с ювелирным искусством. В ювелирных украшениях Ниёзали Холматова можно выделить несколько тематических сегментов и стилевых направлений. Начинал он с обычных, несложных по конструкции ювелирных украшений — это серьги, кольца, нагрудные украшения, в которых европейский дизайн сочетался с традициями узбекского традиционного ювелирного искусства. Они изготовлялись преимущественно из серебра или мельхиора с использованием таких недорогих камней как малахит, янтарь, лазурит, горный хрусталь и др.

В последующем, в ювелирных коллекциях более изысканного и сложного стиля, Н. Холматов стал использовать золото и платину, а также такие драгоценные камни как изумруд, бриллианты, гранат, топаз и др. Два этих направления в женских ювелирных украшениях Н. Холмато ва можно, по аналогии с дизайнерскими направлениями в моде, разделить на стили «прет-а-порте» и «от кутюр».

В 1990-х начале 2000-х годов особым направлением в работе Н. Холматова с ювелирными материалами стала своего рода мини-скульптура, когда утилитарная функция уступила место исключительно формальным, эстетическим задачам. Этот новый этап в творчестве Н. Холматова был связан со знакомством с художниками ювелирами из Киргизии Виктором Сырневым и Валерием Руппелем, а также с немецким художником ювелиром Хербертом Фишером.

В этой новой стилистике им была выполнена большая серия ювелирной пластики, в которой, несмотря на модернистские формы, связь с восточными традициями и темами остается ощутимой.

Переплетение судеб: Чингиз Ахмаров 

Судьба творческой личности во многом предопределяется его детскими годами, атмосферой воспитания, вниманием родителей и близких к ранним увлечениям ребенка. В этом отношении путь в искусство Н. Холматова во многом напоминает биографию и судьбу его учителя и старшего соратника Народного художника Узбекистана Чингиза Ахмарова. Их свела жизнь на рубеже 1970–1980-х годов на платформе общего творческого интереса к наследию восточной миниатюры. В конце ХХ в. оба художника стали основоположниками возрождения традиций классического искусства миниатюры Востока в Узбекистане.

К маэстро Ахмарову Ниёзали относился с особым трепетным уважением и в своей свободной, творческой интерпретации традиций восточной миниатюры исходил из концепции учителя. Также, как и у Ч. Ахмарова, интерес к искусству проявился у Н. Холматова в детском возрасте, также как и в судьбе учителя в этом большую роль сыграли родители. Правда в отличие от Чингиза Ахмарова, увлечение станковой живописью и настенными росписями у Ниёзали наступит чуть позже, в начале же творческого пути он полностью был поглощен изучением секретов миниатюрных росписей на эмали в декоре ювелирных изделий. Примечательно, что Ч. Ахмаров в середине 1950-х годов преподавал в стенах Московского художественно-промышленного училища им. М. И. Калинина, куда через 10 лет поступил Ниёзали Холматов.

На самом деле, незримые нити судьбы связывали этих двух одинаково преданных искусству художников. Но в жизни Ниёзали было счастливое отличие от учителя. Оно заключалось в том, что у него сложилась долгая и счастливая семейная жизнь — его жена Ольга Холматова, талантливый художник, закончила то же самое училище, но посвятила свою жизнь семье и служению творчеству супруга. Две очаровательные дочки Ниёзали Холматова — Лола и Юля — пошли по стопам родителей и с нескрываемым пиететом относятся к творчеству отца. Все трое стали своего рода его ангеламихранителями, которые стремятся сделать творческое наследие Ниёзали Холматова достоянием широкой аудитории.

Ольга, Лола, Юля — семья

Французы говорят — мужчина может ошибаться во многих вещах, но в двух случаях он не имеет права на ошибку — в выборе работы, своей профессии и в выборе жены. Ниёзали  Холматову в обоих случаях благоволила Фортуна. С Ольгой, своей будущей супругой, они познакомились во время учебы в МХПУ, где она училась с 1967 по 1972 гг. на отделении «Ткачество». Их общение протекало на первых порах на почве общих профессиональных интересов, но постепенно переросло в теплые и лирические отношения. В начале 1970-х годов они поженились.

Ольга взяла фамилию мужа и стала не только его преданным и любимым другом, подставляющим плечо в различных жизненных перипетиях, но и главной Музой творчества. На протяжении всей счастливой многолетней совместной жизни, Ольга вдохновляла Ниёзали своими советами и практической помощью на новые творческие поиски и открытия.

В 1974 году в семье на свет появилась первая дочь Лола, а в 1978 году — Юлия. В 1981 году вся семья переезжает в Ташкент и поселяется на первое время в мастерских мастеров резчиков по дереву и металлу в ожидании квартиры. Здесь же Ниёзали устроил мастерскую по металлу и обучал первых учеников технологии папье-маше и росписи темперными красками на папье-маше в школе ученичества при Объединении народных мастеров Узбекистана «Усто». В их жизни изменилось всё, кроме понимания и дружной атмосферы в семье. Привыкать к новой обстановке, другим традициям и взаимоотношениям людей после московской жизни для Ольги было непросто, но со временем она полностью и искренне полюбила эту землю, гостеприимных людей и стала воспринимать национальную культуру как нечто родное и близкое. В 1980–90-е годы в их семье атмосфера творческой увлеченности стала еще более яркой и интересной. Состоялись новые встречи и знакомства с художниками и ювелирами из других стран, которые дали важный импульс в творческой работе Ниёзали.

Для Ниёзали встреча в Ташкенте с известным немецким художником-ювелиром Хербертом Фишером, а позже с его семьёй, стала дружеской и долгой. Прекрасные воспоминания остались о Викторе Сырневе, ювелире из Бишкека, с которым были осуществлены интересные проекты в ювелирной мини-пластике. Ольга постоянно поддерживала супруга в его творческих связях, своим гостеприимством и радушием поддерживая атмосферу его встреч с друзьями — художниками. Подрастающие дочери пошли по пути родителей – и Лола и Юлия выбрали нелегкую, но благородную профессию художника.

Лола Холматова-Хандрак

В разделах, где речь идет о дочерях художника, мы решили оставить текст их воспоминаний об отце без авторской переработки — так в них сохраняется душевная теплота и непередаваемые чувства любви и уважения к своему отцу….

Родилась я в подмосковном городе Балашиха в 1974 году. В 1981 году наша семья переехала в Ташкент и уже в Ташкенте я пошла в школу. Параллельно с общеобразовательной школой я закончила и музыкальную школу по классу фортепиано. После школы, в 1990 году поступила в художественное училище им. П. П. Бенькова на отделение живописи, которое окончила в 1995 году. После учёбы уехала в Германию в город Гёттинген, где продолжительное время занималась интенсивным изучением немецкого языка, совмещая это с получением профессиональных навыков в ювелирном деле в мастерской художника-ювелира Херберта Фишера.

В 1998 году я вышла замуж за доктора исторических наук Ханса-Дитера Хандрака и переехала уже на постоянное жительство в Германию, в город Бонн, где до рождения сыновей-близнецов (2001 г.) продолжала углубленное изучение языка и преподавала навыки живописи на курсах в Народном Университете в Бонне, а затем и в городе Остероде, в Нижней Саксонии, куда мы с детьми и мужем перебрались в 2005 году.

С 2010 года работаю в школе педагогом-ассистентом по интеграции и социализации детей с особенностями развития. Мои сыновья — Пауль и Карл уже выросли, успешно закончили гимназию и в настоящее время учатся в Гейдельберском Университете на факультетах физики и геологии. Они сохранили в памяти светлые воспоминания о своем дедушке, его заботливое и трогательное отношение к ним. Пауль унаследовал частичку дедушкиного таланта и прекрасно рисует, в настоящее время его особенно интересует жанр портрета.

Папа в моих даже самых ранних детских воспоминаниях постоянно рисовал, делал наброски, эскизы, визуализируя свои идеи и мотивы, предпочитая при этом рисунок карандашом. Делал наброски и с нас с Юлей. Раз как-то к Новому году я попросила его нарисовать меня в образе балерины. Рисунок получился очень изящный и воздушный, у меня была даже маленькая корона на голове, но, к сожалению, этот рисунок не сохранился, остался только в памяти.

В детстве я часто присаживалась рядом и рисовала что-то своё, детское. Папа и мама всегда внимательно рассматривали, находили удачные моменты в рисунках, давали советы, тем самым мотивируя и поощряя моё детское творчество. Жизнь наша тесно и нераздельно переплеталась с папиным творчеством.

Возможно это было и потому, что основное место работы и мастерская, а это всегда были несколько комнат, находились в нашей большой ташкентской квартире. Мы были всегда в курсе событий, знали над чем он в какой-либо момент работал, видели и вместе выбирали эскизы к иллюстрациям детской книги «Зумрад и Киммат». Мы наблюдали работу папы над эскизами и кальками-зарисовками для больших панно и настенных росписей, выполнявшихся в натуральный размер на стене. Позже, в 1990-х годах мы с удовольствием носили и «выносили в свет» папины украшения. Папа часто делал и дарил нам всем украшения к каким-то значимым датам, событиям, сидя до этого допоздна в мастерской и не выдавая секрета. Мама помогала папе во всех его начинаниях и папа всегда делился и обсуждал с ней все свои идеи, мысли или проблемы, сидя и дискутируя часто за полночь. Мама помогала папе и в изготовлении некоторых ювелирных работ, а впоследствии и сама стала создавать ювелирные композиции.

Папа ставил для меня, а позже и для Юли колоритные натюрморты, давал советы в рисунке и композиции. Часто мы с ним разговаривали о роли цвета в живописи, о ритме, фактуре и орнаментальном стиле. Мы также вместе ходили на этюды в Старый город.

Я всегда могла обратиться к папе с вопросами по искусству, математике и истории. Он собрал прекрасную библиотеку по прикладному искусству, живописи, миниатюре и философии, которой мы все постоянно пользовались. Смысл возрождения восточной миниатюры папа понимал как что-то целое, единое, как процесс, постоянно развивающийся, не застывший в догме и времени. И одной из его глобальных целей было создание всех условий для занятий миниатюрой. От возрождения техники до возможности собственного переосмысления этого вида искусства и его интеграции в современный мир. Папа очень хотел написать книгу о миниатюре — об особенностях построения композиции в миниатюрной живописи и о её многовековых секретах. Ему хотелось поведать об истории этого уникального искусства, рассмотреть и технические вопросы, такие как технологии заготовки кистей, красок, техники создания разновидностей лаков, а также рецептах изготовления бумаги и сусального золота.